ИЩУ ПРОПАВШУЮ БЕЗ ВЕСТИ

---

PATRICIA MacFUSTY |  ПАТРИША МакФАСТИ

полукровна, но по роду МакФасти числится чистокровной, 30-34, ликвидатор заклятий банка "Гринготтс" | Rose Leslie

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Патришу вырастил клан МакФасти. Она им ни с какого бока не родня, только на Гебридах и окрестностях кого ни поскребешь, а МакФасти в десятом колене да отыщешь, особенно если очень нужно. Особенно если по традиции за драконами присматриваете вы, а один из них оставил годовалую малышку - дочь работников заповедника- круглой сиротой, обезумев от нагноившейся по недосмотру раны. Глава клана над проблемой размышлял недолго - лишних рук на островах не бывает - и уже через неделю Патришу приняли в род на правах младшей из четырех отпрысков Дункана. Он как раз мечтал о дочери, заложив в лице трёх сыновей крепкое основание для продолжения семейного дела.
Патриша растет упрямицей, как настоящая МакФасти. С места ее не сдвинешь, раз уж чего решила. Помогают только переговоры. По-взрослому, с серьезным видом, потому что любую насмешку рыжий бесёнок учует и вспылит. Искусству добиваться своего, пусть и с уступками, Патриша шлифует с детства.
Одной рыбачить, конечно, нельзя, но с братьями можно. С ними и к драконам можно, и восходящие потоки ловить на метле, и по скалам лазать, и загонять оленя, чтобы припасы были на долгую зиму. Самой можно наблюдать за птицами да ягоды собирать, но с оглядкой на хищников. Патриша - рыжая, океаном обкатанная галька, веточка морёного дуба: с самого детства неуступчивая, бесстрашная, подвижная, выносливая. Себе на уме.
В школе с этим есть проблемы, ещё какие. Гриффиндор девочке впору, а школьные правила да задиристые мальчишки, что так и норовят посмеяться над крепко сколоченной рыжей - не слишком. Она в драку лезет первой, с ног сбивает и никаких тебе царапок и таскания за волосы. Все по честному, кулаками. И разбитым носом хлюпать не станет, даже братьям не пожалуется. Потому что. Вот.
Спасибо, что в Зале Славы достаточно кубков, всем отбывающим наказание хватит отполировать по разу. Кубок школы по квиддичу наводит Патришу на мысль о сборной факультета, а туда абы кого, да с проблемами в дисциплине не возьмут. Приходится придержать пламя и поработать над своим отношением к тесному после просторов островов замку и его обитателям. К третьему курсу удается наладить и дисциплину, и отношения с некоторыми сокурсниками - в основном с квиддичной командой. Патриша среди них - спичка в пороховом погребе: в ее присутствии и хорошее, и дурное проступает в людях в несколько раз чётче. С четкостью порохового взрыва, да.  Но команда - это якорь для всех. Вылететь из нее никто не хочет.
Так и живут: буйство неистощимого энтузиазма  на самой грани дозволенного, выходки менее отчаянные да чтоб не поймали. Кубок школы берут, выигрывают чемпионат по квиддичу. Стая МакФасти - шепчутся, и сама Патриша, уже шестикурсница, гордо упирает ладони в бока и вскидывает подбородок. Именно так.
Учеба спорится, даже когда страдает поведение. Блестящая могла бы быть выпускница, если бы не разбрасывалась, но как, если все интересно, но не все - с огоньком? Чары, защита от темных искусств, трансфигурация - можно этот набор каждый учебный день сдвоенными парами? Да почему нельзя-то. Увы, со школьной программой не поспоришь, иначе не видать тебе аттестата. Патриша отводит душу после ненавистных зельеварения и гербологии на тренировках, а ещё помогает профессору Кеттлберну, приятелю отца, с его любимыми магическими тварями.
Патриша уже два года как после окончания школы тянет семейную лямку на Гебридах, когда по наводке Кеттлберна туда прибывает Томас Рейкпик - путешественник, археолог, специалист по изучению древней магии. Привозит Дункану МакФасти три драконьих яйца от убитой браконьерами драконихи, которых не успел отогнать вовремя, только спугнуть с места преступления. Сразу видно, что человек хороший - мог ведь добычу и на черном рынке толкнуть. Патриша не то, чтоб очарована, но расположением проникается и настойчиво напрашивается с ученым в следующую экспедицию. Трудностей она не боится, готовить умеет, охотиться, за себя и того парня постоять, а на островах жить, пусть даже с драконами, до конца своих дней ей уже наскучило. В перспективе. Отец не одобряет, но не противится.
"Следующая экспедиция" незаметно сделается явлением постоянным. Дивное время путешествий от одной древней загадки к другой, по странам и континентам. Да, Патриша, и где-то в этот момент в вашей с Томасом жизни появляюсь я. Это может случиться как почти сразу, так и через несколько лет ваших с Томасом экспедиций, зависит от того, какой возраст ты выберешь. Я от многого бегу, казаться могу скрытной, но постепенно раскрываюсь в вашей компании. Совместная работа нас сближает, мы учимся вместе, живем в одном лагере, попадаем в неприятности, выпутываемся из них, проходим по грани. Не обходится без взрывов, ведь мы обе - те еще колючки. Но с нами Томас, он гораздо нас старше и умеет сглаживать любые конфликты. Не обходится без обоюдной ревности, ведь Томас такой, что мы не можем остаться равнодушными. Он - тоже не сможет. Однажды мы втроем поймем, что не хотим выбирать, не хотим отпускать или уходить. И нас будет это устраивать. Знаешь, Ришка, все будет очень здорово. Правильно будет.
Пока Томас не исчезнет у нас на глазах. Будет по своему обыкновению идти первым в новом храме, первым свернет в открытую комнату - и пропадет, без крика, без следа, в неясной вспышке. И мы останемся только вдвоем.
Мы перероем этот храм от основания до вершины чуть ли не по кирпичику. Мы не будем спать несколько дней, пока не удостоверимся, что наши поиски тщетны. Мы его потеряем на долгие годы, и вместе с ним потеряем нас.

#p973,Stefania Voinescu написал(а):

Свое горе они переживают по-разному. Ещё держатся друг за друга, но все чаще ссорятся, острее ощущая углы и сколы, прежде заполненные Томасом. Патриша устраивается ликвидатором заклятий в "Гринготтс", Штеф - принимает на себя руководство группой Рейкпика и входит в состав исследовательской службы банка. Она разведывает новые клады - Патриша обезвреживает заклинания и древние чары и не перестает искать Томаса. Она берет его фамилию и со временем имя Патриши Рейкпик гремит во всех газетах - самый успешный ликвидатор заклятий последнего десятилетия и, между прочим, дама. Пресса ее обожает, но сама Патриша равнодушна к славе.

- Мне нужен шум, Штефи,- она шепчет яростно, скрипуче, пока они сплетаются в объятьях в одной постели. Несколько месяцев вдали друг от друга, по разные стороны экватора - встреча кажется сном, похмельем после дурманящего зелья. Штеф зарывается пальцами в отросшие рыжие волосы, губами ловит этот жаркий шепот. Никто из них ещё не в силах признать, что надлом оказался смертельным и "как прежде" уже не будет, что они с ним уже не справились,- Может быть он увидит и вспомнит. Даже если чертов портал вышиб ему память о прежней жизни, или вынес его на другой край света. Я буду по всему миру греметь, если так нужно!
Их ночь горькая, жгучая, соленая, как слезы, которые ни Патриша, ни Штеф не привыкли показывать никому.

А потом что-то случилось, Ришка. Ты, по-видимому, нашла в Лондоне зацепку, которая позволила тебя напасть на след Томаса, оставила мне короткую записку и пропала со всех радаров. Я не знаю, где ты и что с тобой произошло, я буду искать тебя, выбиваясь из сил, ввязываясь в проблемы с законом и личные проблемы, связанные с моим прошлым, вдруг ставшим болезненным настоящим. Найдемся ли мы - решим совместно, найдешь ли ты Томаса - оставлю на твое усмотрение. Скажу только, что твой путь лежит в Академию, туда не так то просто попасть, но оказаться там - вполне в твоем духе.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Патриша безусловно дорога Штеф, несмотря на то, что за годы отсутствия Томаса они растеряли многое из того, что их связывало. Это нежное, ностальгическое и очень болезненное чувство, когда гармонично быть вместе не выходит, но окончательно разойтись кажется немыслимым. За Патришей Штеф едет в Лондон, наплевав на многолетнюю осмотрительность. Чтобы ее найти она вверх дном Британию перевернет и даже притянет к этому делу немецкого посла. В перспективе это заявка не в пару, даже если мы решим оставить Томаса в живых и Патриша его отыщет, но я очень хочу отыграть прошлое во всех аспектах и гранях этих отношений. Будет по-разному: стекольно, весело, нежно, горячо, странно. Можем приключаться в древних храмах, можем ругаться вдрызг и жечь палатки, можем влипать в неприятности, можем подбить кого-нибудь сыграть нам Томаса. Можем даже на твинка подбить, я в этом мастер. Видишь, сколько всего мы можем? Приходи и я расскажу тебе, как можно двинуть твою личную историю после того, как ты сорвалась искать нашего третьего. У меня вагон и тележка идей для тебя.

Мелочи: пишу неторопливо, никого не подгоняю, посты не выпрашиваю, люблю поговорить за персонажей и их истории. Посты 3-5к, исключительно уважаю большие буквы и жду, что ты тоже будешь их любить. Птицу-тройку игнорирую по договоренности. Могу водить за ручку, поддержу - объясню - подскажу, с кем удачнее связаться, но очень ценю самостоятельность. Внешность можем обсудить (но не Софи Тернер), детали биографии и характера - тоже, имя придется оставить, но всегда можно настаивать, чтобы окружающие звали по второму, и я буду топить за МакФасти до потери пульса, потому что они крутые.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

приходи в гостевую, я здесь почти всегда, или регистрируйся и падай в ЛС.

---

Пример поста

- Вы издеваетесь? Я прохожу проверку с этой палочкой по дюжине раз за год! - думает Штеф, глядя в глаза представителя магического правопорядка Британии. Очень внимательные спокойные глаза. Даже с намеком на участие. Да, он понимает, что это неудобно. Нет, он не может ничего сделать с этим, такова процедура, времена беспокойные, а приметы палочки совпадают с одной, ранее фигурировавшей в деле...- голос проверяющего скрывает в себе тонкую изморозь на стали, к нему липнет неосторожное внимание и от этого  яростные мысли, полосующие Штеф, ощущаются ещё больнее - все равно, что содранная с пальцев кожа, примерзшая по неосторожности к холодному металлу.
- Вы по своими клоунами в масках тронулись умом по мерам безопасности?
Думает она, но не говорит. Говорить чревато, сопротивление запросто может сделать взгляд напротив стылым, жёстким, как серый лёд на Изаре. Ее развернуть могут тут же, а могут вовсе отправить под стражу, а ей нужно в Британию, нужно в Лондон как можно быстрее. Здесь и сейчас она согласна на сделку с любой тварью, хотя доводить до крайностей Войнеску не хочет. Гидра закона хотя бы с виду играет по правилам. Перемалывая изнутри себя не желающее мириться с ситуацией сопротивление, Штеф ставит под протоколом короткий острый росчерк подписи. И ещё один - дрогнув и вскинув голову, едва удержавшись от комментариев, - под предписанием, что ей не следует покидать Лондон "до выяснения всех обстоятельств".
- И не советую вам пытаться сменить палочку, мисс Войнеску,- напутствует истолковавший по-своему ее скомканное замешательство офицер, позволяя себе лёгкий излом губ,- Будьте благоразумны, используя чары. При необходимости мы отследим их и предпримем немедленные меры.
Лиловая руна в основании рукояти ее палочки ощущается, как кровоподтёк, оставленный тяжёлой рукой.
"Проверка займет не более двух недель."
Провалившись в серую полынью лондонской мороси, Штеф шипит сквозь зубы, в кулаке сминая желание кричать в тусклое небо в иступлении. О нет, разумеется, она не станет ждать и недели. Каждый без толку проведенный день падает свинцовой гирькой на весы молчаливого отсутствия МакФасти, обрывает одну за одной призрачные нити возможностей ее отыскать. Но если за зацепками и информацией Войнеску есть к кому обратиться, то отвести неусыпное око закона могут помочь только в одном месте. И она не собиралась появляться там иначе, чем находясь в смертельной опасности. Слишком близко к тому, чем планировал в свое время заниматься Фринг. Место, где могут найтись его друзья, сокурсники, люди, которые могут узнать Штеф и сообщить о ней.
Странно, что она вспоминает об этом только когда вертит в пальцах ответ на свое письмо:  пергамент с гербовой печатью с уведомлением, что она может посетить посольство по личному вопросу в половину шестого в среду. Меньше двух дней до возможного решения ее проблем - это даже настораживает вместо того, чтобы внушить спокойствие. Объяснить себе это чувство тревоги она не может.
Штеф даже собирается дольше обычного. Вспоминает о строгом крое мантии, причёске и макияже - всём, что не требовалось в экспедициях, подменялось там незаметной, как вторая кожа, одеждой и удобной обувью. Но ей важно выглядеть, как человек, не нарушивший ни единого закона этой проклятой страны. Ей важно облачиться в доспехи, точно за порогом посольства - территория врага, а не островок безопасности под защитой воспитавшего ее государства. Впрочем, Войнеску слишком давно не была на родине, слишком давно променяла спокойствие жизни на одном месте на бесконечное сплетение экзотических дорог.
Хмурый охранник посольства с подозрением осматривает сигнальную руну министерства на ее палочке прежде, чем убрать артефакт в зачарованный сейф. Ещё одни "меры безопасности", будь они неладны. Штеф убеждает себя перетерпеть и сканирующие чары, и "ревелио", исполненное с военной четкостью. Да, она не опасна. Ни для кого здесь не опасна, и для господина посла тоже.
Хочется смеяться. В голос.
Горло подводит, как и разом подводит тело, неловко отшатываясь обратно к только - только захлопнувшейся за спиной двери в кабинет посла. Дверь оказывается капканом, входом в ловушку, неисправным порталом в прошлое - и мутит Войнеску так, словно ее перемалывают жернова неудачной аппарации. Разом сделавшиеся ватными ноги и онемение, белилами мажущее по застывшим чертам лица, с головой выдают ее потрясение, и она неспособна помешать это разглядеть. Отшатнувшись к двери она не сводит с Зеверина остановившегося взгляда, но и не пытается бежать.
Добегалась.

ИЩУ СТАРШЕГО БРАТА-ПЕРВЫЙ-БЛИН-КОМОМ

---

AARON IOSIF ABRAMSON |  ААРОН ИОСИФОВИЧ АБРАМСОН
— Ты что натворил?
— Пока ничего, но я это исправлю.

чистокровный, 32 года, очень предприимчивый молодой человек (жулик) | Joseph Gilgun

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

из анкеты про семью и родителей

- Таки девочка? - Иосиф, с самым, что ни на есть, прискорбным выражением лица посмотрел на возмущенно орущий сверток. Несмотря на то, что он уже несколько лет жил в Париже - характерный еврейский акцент упрямо отказывался его покидать. "Пикантный", как когда-то сказала Шарлотта, говор, будет слышаться и спустя десятилетия.
- Да, любимый. Медея, у нас появилась Медея.
И Медея была искренне благодарна, что имя ей выбирала мать, иначе быть ей какой-нибудь Софой или чего хуже - Сарой. Но звезды смилостивились, а Иосиф под влиянием убедительных уговоров своей прекрасной супруги - поддался, отчетливо понимая, что с супругой все равно спорить бесполезно, проще заранее признать поражение и согласиться.

Меда все детство видела лишь идеальный тандем, двух - совершенно непохожих, но безумно любящих друг друга людей. Напористая, взбалмошная мадам Морель и спокойный, миролюбивый месье Абрамсон с огромным количеством родственников в Израиле. Медея всегда любила, когда орущая орава во главе с тетей Сарой приезжала в Париж и селилась в их доме. Она любила пышные пирожки с утра, теплые объятия тети, в груди которой легко можно было задохнуться и громкое, - о боже, Йося, она совсем дохлая у тебя, вся в мать пошла, ну неужели ты не мог передать ей ген хорошего человека? Или хотя бы откормить?
Тетка Сара удивительно точно определяла "хорошесть" человека - по габаритам. Ведь, как четко запомнила Меда "хорошего человека должно быть очень и очень много". Ни Меда, ни Аарон и уж тем более Шарлотта, по всем параметрам не подходили. Оба ребенка удивительно сильно пошли в свою мать - хрупкую, миниатюрную француженку с большими зелеными глазами и остро очерченными скулами. Она шла в сильный противовес отцу - коренастому, низковатому толстячку с залысинами.
И смотрела Меда, и думала, как такая, как мама - полюбила такого, как отец. И ответ не находился.
- Любовь она такая, малыш, иногда и со свиным рылом в кошерный ряд залезешь, - тепло улыбался отец, с благоговением смотря на свою жену. И действительно, любовь она такая...
В доме с красной крышей на улице Рю Дэ Бонз-анфан, всегда было шумно. Что-то взрывалось, что-то ронялось, периодично раздавался громкий бас месье Абрамсона, раздающего добрые отеческие оплеухи взорвавшимся детям, запах яблочной шарлотки с корицей витал на крыльце, а рыжий толстый кот вальяжно разлегшийся на большом подоконнике, лениво помахивал хвостом флегматично наблюдая за тем, как маленькая Меда с рьяным упорством отбирала у Аарона большого плюшевого единорога. Не сказать, что с братом они были не разлей вода и в их отношениях царила идиллия. Слишком похожие, слишком взрывные, слишком энергичные - они налетали друг на друга как молот на наковальню, и даже несмотря на разницу в возрасте - ни один не желал уступать.

Краткая сводка:
♥ Родился 32 года назад в пригороде Парижа
♥  Отец - Иосиф Абрамсон 66 лет, в магическом квартале владеет аптекой "Аптека Абрамсон"
♥  Есть огромное количество еврейской родни.
♥  Шарлотта Абрамсон (в девичестве Морель) - чистокровная волшебница, 63 года. В бывшем - аврор, после рождения сына ушла с работы посвятив себя семье.
♥  Есть маленький сынишка 4-х лет, о существовании которого узнал совсем недавно.
♥  Дезертировал в Англию в темном 78-ом. Сбежал от приятелей, кому должен много-много денег.
♥  Постоянно влипает в разные передряги.
♥  Хороший человек.
♥  Страдает биполярным расстройством личности.
♥  Любимый "пациент" аврората.

Первый - пробный, второй - нормальный (с) Тетя Сара.
Аарон всегда нестандартно мыслил, его креативность и нестандартное мышление начали проявляться с пеленок. Мама всегда отмечала, что он очень "креативно" украшал свои пеленки, а после переносил все это на стены дома.
Он никогда не хотел быть "как все", стараясь выделиться из общей серой и тупой массы. В школе постоянно подлетал за какие-то проделки, от чего месье Абрамсон был частым гостем в стенах Шармбатона.
Но несмотря на все проделки и козни, Аарон очень добрый и открытый человек. Просто невезучий. Невезучий - что попал в дурную компанию, невезучий - что погнался за легкими деньгами, попав в криминальный мир Парижа.
Был отчислен из школы за раскуриванием запрещенной травы на последнем курсе. Хотел было пойти работать в аптеку к отцу, но решил что это слишком скучно. Душа требовала приключений, риска и громкой веселой компании, которой увы, в аптеке точно не сыскать.

- Ебал я это все, - лаконично подтвердит он, и несмотря на возмущение родителей - помашет им ручкой и свалит в закат в розовом костюмчике и выжжено-белых волосах.
Жизнь прилично потрепала Абрамсона, нередко оказывался в стенах аврората, откуда уже его вытаскивала Медея. Да его личное дело особо далеко не убирали, зная, что обязательно попадется патрульным сотворив какой-то лютый пиздец.

В 78-ом году сбежит в Англию, задолжав кому-то приличную сумму. Долгое время семья даже не будет знать - жив ли он, или нет. Пришлет весточку уже в 79-ом, когда отец продаст свою аптеку, чтобы погасить долг сына.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Брат, настолько тебя люблю, что стремглав мчу в Англию из Франции. Соскучилась. Хочу познакомиться со своим маленьким племянником.
Какие отношения? Готова примерить на себя роль взрослой младшей рассудительной сестры, которую научат плохому.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая и лс - отвечу быстрее

---

Опять притон. Самое дно Лондонского мира, в котором вперемешку с чьей-то блевотой и дерьмом валялись вперемешку обдолбанные наркотой люди. Джордан поморщилась от тошнотворного запаха, стараясь подавить в себе приступ тошноты. Местечко то еще, от таких хотелось бежать как можно дальше, навсегда стерев из своей головы все эти картины. Взрослые, подростки, старики — все превратились в гниющее шмотьё, человеческого здесь не осталось ни-че-го.
Когда-то она уже видела нечто подобное — лет в пятнадцать, когда на летних каникулах решила подзаработать и устроилась в бар. Тогда голову вскружил местный «альфа» — двадцатилетний маггл Йоганс. Йогги, как его называли местные, наводил панику на всех жителей района и тем привлекал. Уже тогда Джордан Салливан слепо отдавала свое сердце мужчинам, которые впоследствии его больно разломят. Странный способ мазохизма — заранее знать исход, но каждый раз с интересом наблюдать за крахом собственных призрачных иллюзий. Некоторые люди совершенно не меняются, и в 30, совершают ошибки своей молодости.
— Леннокс, ты в порядке? — задает она вопрос аврору, который побледнев с каким-то странным выражением лица рассматривал темный коридор. Мужчина вздрагивает от вопроса как от удара, нервно дергает плечом, Джо замечает как двигаются скулы под щетиной и аккуратно останавливает его за локоть. В их милом «тройничке» она живет уже месяц, и сейчас поведение Леннокса сильно выбивалось из той привычной картины, которую она привыкла видеть. — Рэй, ты как? — настойчиво повторяет, не замечая как шпилька туфель врезается в чье-то дерьмо. — Блядь, — и колдовать нельзя, вокруг куча отбросов маггловского мира, и дракл их сюда завел? Почему нельзя было убивать в другом месте? Хотя бы менее вонючем?
— Эд... Эд, ты опять вернулся? — какой-то маггл хватает Лэннокса за руку, тот отскакивает, и Салливан отчетливо читает брезгливость и отвращение на мужском лице. — Эд?
— Отъебись, ты меня с кем-то спутал, — фыркает волшебник. — Я в порядке Салливан, — Джордан только пожимает плечами, пробираясь через лежащих людей вдоль коридора, их цель — комнаты в конце этого заброшенного дома. Недостроенная пятиэтажка на окраине хранила в себе куда больше секретов чем казалось с первого взгляда. И как же повезло, что успели до появления маггловской полиции.
— Ебучий день, ебучее дерьмо вокруг, — тихо, себе под нос ворчит волшебница, когда в очередной раз наступила в какую-то зловонную жижу — Мерлин, дай спрятаться от магглов, и очистить себя заклинанием от этого, от самой мысли — мутило.
В комнате — несколько авроров, за обычным столом уронив голову в тарелку сидит необъятных размеров человек. Запах — от которого Джордан пошатнуло, невыносимая вонь разлагающегося трупа, сгнившей еды и нечистот.
— Блядь, — девушка платком закрывает нос, чувствуя как от запаха начинают слезиться глаза и недавно съеденный бургер подкатывает к горлу. Ее тошнило у стены прямо в пустую раковину, жизнь к такому не готовила.
— Салливан, ты сейчас заблюешь все улики, — знакомый голос над ухом и твердая рука, чуть придерживающая девушку, не дал растянуться на этом грязном полу. Джордан дышит в платок пропахшем ее духами, хоть какое-то спасение. — Я..., — голос хриплый, приглушенный платком — даже рот открывать не хотелось, не дай Бог впустить в себя этот запах. — Может выйдешь? Я сам все осмотрю, — учтиво предлагает мужчина, на что девушка только отрицательно машет головой и выпрямляется, все, она в норме. И если сейчас покажет свою слабость — шуток от Варди хватит на год вперед, про тонкую натуру ее желудка и ранимое девчачье состояние.
— И это волшебник? Какой волшебник будет жить в этом месте? — Леннокс расхаживает по комнате, и на его лице нет и следа недавней слабости. — Вы точно уверены, что он волшебник? — Джордан отстраняется от раковины, и наконец-то смотрит на сидящий за столом труп, под которым стояло большое алюминиевое ведро. — Как он умер?
— Его заставили есть до того момента, пока не лопнул его желудок, — Салливан передергивает, больше не от жестокости убийства, сколько от того, что сидящий за столом жирдяй — волшебник. Да, жизнь не у всех хорошо складывалась после Хогвартса, но чтобы довести себя до такого состояния отдавая весь смысл жизни на чревоугодие... в этом притоне, с этими наркошами магглами... Нет, этого она не понимала.
— Империо? — единственное, что приходит в голову, ведь как по другому можно заставить человека есть до смерти?
— Нет, проверили на наличие магии, убийство без него обошлось. У кого-то либо определенный дар к убеждению, либо была причина почему он бесконечно ел, — пожимает плечами мужчина. Леннокс же освоился окончательно, аккуратно приподнимая мужчину за голову, вытаскивая его лицо из тарелки со спагетти, Джордан же опять почувствовала накатывающую тошноту — спагетти и так не любила, теперь точно никогда съесть не сможет.
— Я хочу выветрить с себя этот блядский запах, — вздыхает ведьма, принюхиваясь к ткани пиджака спустя несколько часов, сидя в МакЛаренс на своем любимом красном диване.
— Да брось, пахнешь только духами и моим любимым шампунем, — Шарлотта ставит на стол бутылку виски и два бокала, — решила не ждать официанта, принесла сама, — замечает девушка, от чего Джордан удивленно вскидывает бровь — за своими мыслями и ворчанием о сегодняшнем дне даже не заметила, как Майерс исчезла из поля зрения. — Черт, нужно отправить документы в магазин, подождешь минут двадцать? — Джордан только кивнула, в конце концов бутылка виски не такая уж плохая компания на двадцать минут. Да только недолго ей пришлось наслаждаться уединением — едва за Шарлоттой закрылась дверь, как в бар вошел Варди и Леннокс, и едва заприметив аврора устроились рядом.
— Вы что тут оба забыли? — лениво уточняет Джордан, блаженно прикрывая глаза, когда виски прошел по губам.
— Ну это и мой любимый бар тоже, — беззлобно улыбается Киран, от чего Джордан невольно хмыкает. Действительно, как могла забыть. За какой-то бестолковой болтовней и обменом любезностями прошло минут двадцать, когда дверь бара открылась и вернулась Чарли, остановившаяся у стойки бармена делая заказ, поняв, что от бутылки с виски уже ничего не осталось.
— Какая горячая, — Леннокс расплывается в довольной улыбке, смотря на вошедшую девушку как кот на сметану, Салливан же откидывается на диване, с улыбкой наблюдая за аврором, — она тебе не по зубам, Рей. Бери вон ту.
— О нет, Салли, сейчас папочка покажет мастер класс, — и поднявшись мужчина уверенным шагом направился к Майерс, Джордан же с интересом наблюдала за развитием событий, хоть и наблюдать пришлось недолго — спустя две минуты Леннокс вернулся назад крайне раздосадованный.
— Ну так и быть мальчики, покажу вам как нужно цеплять девочек, — и со стуком поставив бокал на стол, Джордан поднялась с дивана, медленно пересекая зал и останавливаясь у барной стойки, — что заказываешь? — словно заигрывая, облокачиваясь о поверхность и с улыбкой наблюдая за Чарли, — еще одну бутылку вискаря, или что-то другое хочешь? — блондинка заправляет за ушко прядь волос, а Джордан плавно притягивает ее к себе, накрывая губы поцелуем, просто кожей ощущая два пронзительных и крайне удивленных взгляда.
— Давай быстрее, — улыбается у самых губ, отстраняясь и возвращаясь к столу, — учитесь, сосунки.

ГЛАВНЫЙ СВЕТСКИЙ СКАНДАЛ НАЧАЛА 1982-ГО

---

Nicolas Puсey& Barbara Abbot |  Николас Пьюси & Барбара Эббот
Прямо из аргентинского борделя в высший свет

он — чистокровен, старше 50 лет, глава департамента международного магического сотрудничества | Colin Firth
она — чистокровна, 35-40 лет, сотрудник МАКУСА | Jessica Biel

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Николас Пьюси руководит департаментом международного магического сотрудничества уже лет десять, так что мы не первый день знакомы. Я считаю, что для внешней политики он слишком мягок, он меня явно считает солдафоном. В целом, мы приходим к консенсусу, который еще не позволил окончательно потопить Британию. Да, после того, как я вступил на пост Министра Магии в декабре 1981-го, все думали, что Пьюси отправится на пенсию. Но нет, специалистов-международников, полиглотов с авторитетом в Совете Европы не так уж и много. Так что стул под Пьюси шатается, конечно, но держится он за него крепко. Тем и живем.

Счастливо женат на Патриции Гринграсс последние тридцать лет. В браке трое-четверо, сколько вас вообще там Пьюси?, детей. Собачий питомник, конюшня фестралов и даже один пегас. И ведь прекрасно же жили, пока не объявилась она.
___

Барбара Эббот уехала на стажировку в Америку сразу после школы, да так там и осталась. Родители пытались уговорить ее вернуться, но чопорность английского высшего света ее не прельщала. Хотелось свободы, развлечений, новых знаний и шика. Она устроилась на работу в местное Министерство, где не делала особых успехов, но жила весело и раздольно. В Англию практически не приезжала, отделываясь открытками по праздникам.

Приехала в августе 1981-го вместе с делегацией от Северной Америки, но личные дела вынудили ее остаться. Семья давно махнула на нее рукой - пусть уже делает, что хочет, но такого, нет, ТАКОГО от нее никто не ожидал.

___

Не буду вдаваться в детали, но Пьюси бросил жену, детей, собак и конюшню, переехал в отдельный домик и стал жить - на виду у всех, под прицелом камер репортеров светской хроники и к вящему неудовольствию приблизительно всего чистокровного сообщества с Барбарой Эббот... натурально как с женой. Немыслимый скандал, немыслимый. С февраля эффектную блондинку пытаются уличить в беременности, ищут у нее корни вейлы, пытаются выяснить, не опоили ли Пьюси амортенцией. Словом, разговоров о таком вопиющем нахальстве в свете много. Вероятно, говорить об адюльтере приятнее, чем о смертях и заключенных.

А, совсем забыл. Барбара Эббот - младшая сестра моей супруги. И мне ужасно не хочется, чтобы какая-либо грязь прицепилась к моей семье. Снова.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

В целом, я все написал в заявке. Мне очень нравится концепт, но поменять здесь можно приблизительно все. Мне кажется, из этой завязки можно развить любопытную сюжетку, я готов помогать. С вас - оживить персонажей.)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Лс и гостевая, потом разберемся.

---

Пример поста автора заявки

Вот уже неделю как Бартемиус Крауч-старший понимал колдомедиков. От них все ждали волшебной - в плохом смысле волшебной - пилюли, которая вылечит любые болезни мгновенно. С момента вступления в должность Министра Магии такой таблеткой стал сам Крауч. Вместо страны ему любезно передали корыто с дерьмом, из которого он должен был по щелчку пальцев соорудить бочонок хорошего ирландского эля. Ему заглядывали в рот, блаженно улыбались и всё ждали, что вот же, вот же совсем скоро придет решение. И заживем как прежде - все родные по домам и за семейными столами, дети в школе, на работе порядок и вялотекущие процессы, над которыми можно снисходительно смеяться за чашечкой пятичасового чая вместе с коллегами. А главная забота - выбрать новогодние подарки. Но.

Но.

Родные и друзья мертвы, пропали без вести, невменяемы или, что еще хуже, в тюрьме.
Министерство - взбудораженный курятник - никак не досчитается специалистов на весомых постах.
Хогвартс еще относительно безопасен, усилен отрядами ДОМП, так что большинство детей и забирать не стали.
Любые массовые скопления - опасность.
Близкие, друзья и родные - под ударом.
Власть - как Кронос, пожирающий своих детей, - агонизирует, теряя последних верующих.

Все так.

Бартемиус был ровно таким же гражданином своей страны, что и все прочие. И он бы с удовольствием посмотрел на то, как кто-нибудь другой постарается решить за него проблемы. Но никого не было ни за ним, ни рядом. Своих хотелось спрятать подальше. Чужих - не подпускать близко. А вообще очень хотелось отвлечься и свободно выдохнуть. Но на семейном рождественском ужине больше никогда не будет сына, а притихших Веронику и Оливию, добровольных узниц в собственном доме, Бартемиус мог только обнимать и уговаривать, что со временем станет все хорошо.

Его вот никто не уговаривал. Не гладил по лысой макушке, осторожно обходя шрамы, которыми был испещрен затылок, не обещал светлого будущего. Бартемиус криво улыбнулся своему отражению в начищенном пресс-папье на рабочем столе, затем погладил по бронзовой макушке  бюст Александра Македонского. Но быстро отдернул и провел крупной ладонью по совершенно сухим глазам, смахивая несуществующие слезы. Бюст ему подарил Арчибальд Лонгботтом, его кузен, когда Барт впервые занял руководящий пост. Так Македонский и кочевал с ним со стола на стол.

В канун Рождества Крауч был на могиле - страшно сказать - Лонгботтомов. Он все еще никак не мог привыкнуть к тому, что половины его семьи больше нет, что явился с пакетом сладостей. Их ему доставили по старой традиции - своему крестнику Фрэнку он покупал сладости каждый год, даже тогда, когда тот уже стал старшим аврором. Теперь сладостям никто не будет радоваться с таким совершенно щенячьим трепетом. Больше никто не придет на Рождество, никто не пришлет открытку на день рождения. Ни Арчибальд, ни Фрэнк, ни Алиса, ни Элджи, ни Энид.

Никто.

Августа тоже вряд ли. Два месяца она лежала в коме в Мунго в особо охраняемой палате, и над ней колдовали медики. Прогнозы были неутешительные, но ее сердце еще хотя бы билось. Редко, медленно и как будто с перебоями - иначе Бартемиус не мог объяснить особую озабоченность медиков - но билось. Он бывал у нее раз в неделю, говорил с ней. Пару раз был вместе с Вероникой, но та все больше плакала и гладила Августу по волосам.

Новость о том, что она очнулась, застала Крауча дома у камина с сигарой в зубах. Он оделся мгновенно и сразу же скрылся в пламени камина. Уходить, не прощаясь, он научился давно, и дома к этой его причуде привыкли. У кабинета ему в лицо привычно плеснули воды из «Гибели воров», дежурный аврор поздоровался и пропустил его в палату. Августа будто бы дремала, но если медики говорили, что ее сознание прояснилось, значит, так оно и было. Этим людям, терпящим регулярные проверки от особой охраны особого пациента, можно было премию только за терпение выписывать.

- Привет, - негромко поздоровался Крауч, повесив мантию на вешалку у входа. Ему казалось, что веки Августы подрагивали. Может, притворялась. Сколько лет он знал ее? Столько же сколько и Арчи. Всю свою жизнь. Бартемиус подошел вплотную к кровати и легко тронул руку Августы. - Как ты? Как себя чувствуешь? Не притворяйся, знаю, что не спишь, - Крауч едва улыбнулся. Если кто тут и притворялся, то это был он. Притворялся, что все хорошо. Что перед ним все еще Августа, а не наполовину седая, резко состарившаяся дама, у которой неизвестно что с памятью и состоянием.

И которая явно не читала газет последние два месяца.